На кой чёрт я согласился? Кретин потому что. Большого срока испугался, а тут как в сказке эти нагрянули, за день до суда… Амнистия, грят, добровольная помощь науке... Всего пару лет поработать… Ага, щас, амнистию мне. Виталик отговаривал, шептал, что не из минздрава они, не из минобороны, не МВД… Вообще непонятно кто. Но лаве отстегивают столько, что все должностные лица тут же свернули вопросы в трубочку, да и ещё нескольких пацанов предложили, в придачу. Взяли. Говорил ведь Виталик, пошли их нахрен, а на зоне я те уж подсоблю, чем могу. Хороший он, Виталик, хоть и мент... А я – кретин.

Расписался. При том на рожах ихних такие ухмылки висели, мля… Еле удержался, чтоб в бубен не дать. Кинули с размаху в чёрный воронок, на голову, как положено – мешок. Кроме меня – ещё три пацана, знакомые все лица. Крупная, значит, операция была, всех замели…
Как тронулись, один из них – по голосу тот, что бумажки совал – линейку провёл. Вежливо так говорит, интеллигентно. Держать нас будут под землёй, в одиночках, никаких переписок и передач, контактировать друг с другом возможности не дадут. Пару-тройку лет покормим вас последними словами отечественной медицины, выживете – гуляй на свободу. Не слыхал раньше о подобных режимах…
«Юрист» наконец-то кончил трындеть, и нас снотворным кольнули. Какие все вежливые. Обычно просто хреначат прикладом по башке…

Очнулся хрен знает где. Смотрю – вродь камера как камера, мебель стандартная, только больно уж чистая. Такие только в кино буржуйских бывают. Окна, разумеется, нет. Вместо прутьев – ваще стеклопакет. Стены в белый цвет выкрашены. Говорят, в столице так модно. Может, это какой-нибудь зоопарк для олигархов? С экзотичными животными.
Пробыл здесь… Сколько? Точно не знаю. Часов нет, охранник не разговорчив. Ладно, если замерять по периодическому приглушению света и тому, как часто приносят еду – три дня. И ничего не происходит. Хавчик, кстати говоря, ничего. Чтоб не сойти с ума, занялся физкультурой.
Сорок, сорок один, сорок два… Пол – универсальный тренажерный снаряд, он с тобой всегда и везде. Начинает нервировать пристальное око камеры под потолком…

Несколько дней послушно глотаю колёса и подставляю вену под иглу. Пару раз заходил «белый халат», беседовал по душам. Точь-в-точь как прокурор. Когда родился, где жил, чем занимался. Особенно здоровьем и болячками интересовался, ну оно и понятно. Крайний раз тест какой-то подсунул. На уровень IQ, грит. Я как вспомнил, что это означает, не сразу в себя пришел. На кой хрен подопытному кролику мозги, спрашиваю. Он лишь по плечу хлопает, улыбается в стиле Моны Лизы и говорит, мол, ты, давай, решай, а я через пару часиков зайду. Ну и цирк. Решил, конечно, куда я денусь?

Наркоту мне подсунули, сукой буду. Весь день глючил.
Пробовал я всякое, так что голоса в черепной коробке для меня не ново. Но, мля, когда с тобой полдня беседует «совесть» – это уже не смешно. Нет, это очень мощный глюк. Это реально была именно беседа! Ещё с утра голос начал приставать. Вкрадчивый такой, ласковый, бархатный. Я таких от гипнотизёров уличных наслушался. Байду спрашивал всякую, ё-моё, такой бред… Про страхи мои детские, про мотивы первой мокрухи, Ленку… Самое сокровенное, сука, выпрашивал! Причём я хочу его на хер послать, душой всей только этого и жажду, а не могу! Он спрашивает – я на автомате отвечаю. Сам охренел, как складно я оказывается мысли излагать умею.
Когда хавчик обеденный принесли, я мусору и пожаловался. Тот посмотрел на меня, будто я теорему Эйнштейна про Е, которое эмси в квадрате (паренёк какой-то за бутылкой рассказывал, я и запомнил), опроверг, и как сиганул! Дверь чуть было не забыл запереть. Тут «совесть» голос подала, только на этот раз «она» явно сердилась. Спалил я её, плохой я, значит. И тут – хренась! – такая боль в виски ударила, ё-моё… Ни похмелье, не сотрясение – ни с чем не сравнить. Мля, до сих пор содрогаюсь, как вспомню. Катаюсь по полу, взор мутный, как самогон моего дедушки, а голос знай себе ехидничает: что, мол, не нравится, стукач ты мой? На слове «мой» ударение сделал, падла…
Сквозь пелену вижу, что нагрянули мусора с «белыми халатами». Зырили, как я на лёжа слюни пускаю. Кажется, спорили о чём-то…
В соседней камере выстрел грянул. Отпустило в ту же секунду. Постояли они, посмотрели на меня с минуту, и ушли. Так и заснул на полу.

Делают вид, что ничего не было. Может, и в самом деле, всего лишь глюк? Не знаю…
Постепенно становится все более и более хреново. Башка то и дело побаливает, из глаз изредка без причин слезы текут ручьём, температура… Глюков, правда, пока нет… Жаловался эскулапам, а они лишь кивают да в тетрадочки записывают. Якобы всего лишь побочные эффекты, мля. Ага, так я им и поверил.

Вчера они снова переполошились. Стеклопакет же, я вижу, как они туда-сюда бегают. Жратву даже забыли принести. Охранник потом подал двойную порцию за ужином, даже извинился! Наконец-таки разговорились. Странные они тут какие-то: когда спросил, как зовут, он вздрогнул всем телом и головой повертел. Потом шепотом сообщил, что именам около камер лучше не звучать. С какого хрена, так и не пояснил. Ё-моё, да он напуган, реально напуган... Оказалось, что один заключённый сегодня сначала «активно проявлял положительные симптомы», чего бы это не значило, а потом разбил репу об стену. Начальство пипец как недовольно. Начинаю сомневаться, что доживу до амнистии…

Наконец-то покинул клетку. Накинули на купол мешок и долго вели по коридорам. Усадили в кресло, привязали и лишь тогда сняли. Небольшая тёмная комната, впереди – экран, по помещению как Бог на душу положит расставлены динамики. Я, значит, сижу, а эскулап пока проводочки к моей башке подсоединяет. Попытался спросить, чё за херня происходит, как стоящий рядом мусор положил руку на дубинку. Намёк понял. Вышли они, дверь захлопнули, в полной темноте меня оставили, короче.
Дальше началась какая-то ужасающая херня. Это трудно описать, такое надо самому испытать. Гестапо сущее. Сначала включились динамики, начав беспорядочно проигрывать самые разнообразные звуки. Никакой мелодии, никакого ритма – лишь сплошной беспорядочный долбёж разнообразными аудио-ударами. Громкость – как на рок-концерте, я уже с перепонками-барабанками распрощался. Но это, оказывается, был ещё не пиздец. А вот когда включилось видео – вот тут настал пиздец. Полный и толстый.
С пацанами видел как-то краем глаза какой-то фильмец от косоглазых. Там, короче, просматриваешь кассету со всякой хернёй, а через семь дней тебе капут. Почему – я так и не узнал, меня бутылка интересовала больше. Это примерно в том же жанре. Мля, чего только не показывали, и всё это так быстро сменяет друг друга! Вспомнил о каком-то «25 кадре», о котором, кстати, говорил тот же пацанчик, что и об Эйнштейне мне поведал. Я так и не понял, что это за кадр такой, но сто процентов именно с ним я и столкнулся.
Такая пытка даже самого здорового за пять минут способна превратить в хронического эпилептика. Не знаю, сколько я там проторчал – мне казалось, что вечность.
Очнулся у себя в кровати…

Жизнь превратилась в ад. Регулярно водят в эту «камеру пыток». Обратил внимание, что одна картинка мелькает гораздо чаще других: какой-то здоровый синеватый кристалл, стоящий в огромном тёмном помещении…

Я уже не удивляюсь, если слышу крики. Некоторые пациенты стали по-жесткому бредить. Ну да, с катушек тут слететь легче лёгкого… Одного из таких «буйных» сегодня повязали и провели мимо моей камеры. Страшно было на него смотреть, до чего человека довели, падлы… Но суть не в том: он успел заглянуть мне в глаза, до того, как мусора накинули на него мешок. Твою мать, он смотрел не на меня, а внутрь меня! Это как рентген! Нет, мля, не то… Такой взгляд, кажется, пронзает насквозь, высвечивая и поднимая с поверхности все твои мысли…

Что-то не так. Чувствую, что мыслю не так, как раньше. По-другому. Раньше жил как в опьянении, щас же всё обрело чёткую структуру. Все люди – охрана, эскулапы – очень хорошо видны. Не в смысле, что я их вижу… Нет, я их вижу, но… Не внешность. Внутри. Да. Я вижу внутри.

Я что-то теряю. Что-то, нужное каждому человеку. Разве я был человеком? Уже не волнует. Сейчас стал лучше. Сильнее. Умнее. А все вокруг – глупцы. Они не умеют прятаться. Громко думают. Я не читаю мысли. Мысли других. Я чую. Ощущаю. Не описать.
Принесли еду. Вкус уже не волнует. Интересен охранник. Я прячу свою мощь, стараясь им думать. Он не догадывается. Слаб.

Они слабые. Все. Некоторыми потруднее, но всеми легко думать. Я подумал охраннику оставить дверь открытой, он оставил. Вскоре вспомнил и запер. Пусть. Я не хочу сбегать. Ещё препараты. Ещё сеанс. Скорее. Так я буду сильнее.
В то же время дискомфорт. Тревога. Я подавляю, но всё равно вырывается наружу прежнее я. Не хочу, так у меня власть. Я большой. Но хочу стать маленьким, как раньше. Думать по-привычному. Чувства… Не понимаю, что это такое. Уже не чувствую.
Воздействую, чтобы не замечали, что я большой. Трудно.

***12 июня 2006 года, 14:33***
Они паникуют. Они получили расплату. Хотели изменить мир. Мир не желает меняться, как им угодно. Но они были очень упорны, и сейчас станут жертвами собственных творений.
В них сильный страх. Я слышу его. Ещё я слышу зов. Он раздаётся отовсюду, из самых глубин. Это призыв к справедливости, к возмездию. Он зовёт меня и остальных. Я не один, нас много. Многие не хотят. Многие потеряли себя. Они не лучше, чем дикие звери. Но я нашел в себе силы. Я уже не прежний, но помню, кто я. Не забыл прошлое, не забыл имя.
Тот, кто нас зовёт, тоже не человек. Но выглядит абсолютно нормально. Я слышу, как он говорит со мной. Даёт ответы на вопросы. Даёт надежду. Указывает путь.
Я иду…