“В мире, где за каждым охотится смерть, не может быть маленьких или больших решений. Здесь есть лишь решения, которые мы принимаем перед лицом своей неминуемой смерти”.
Дельфин

Выйдя из леса, Ник взял короткую передышку, чтобы полюбоваться открывшимся с возвышенности видом.
Через поле, в низине, располагалась давно заброшенная, забытая богом и чёртом деревня: довольно большая, около трёх десятков дворов. Грунтовая дорога, начинаясь где-то справа, пересекала посёлок насквозь и упиралась в глубокий овраг. Не иначе как во время Выброса просел грунт, а с ним – и несколько окраинных дворов. Съехавшая в овраг опора ЛЭП наполовину торчала из оврага, возвышаясь над крышами домов. Поле, которое предстояло пересечь, заросло травой по пояс, что давало нынешним обитателям деревни широкие возможности для тёплого приёма.
Принято считать, что они произошли от волков. Ныне же четвероногие представляли из себя нечто размером с хорошего американского бульдога, с непропорциональным телосложением (передняя часть развита заметно лучше задней), небольшой головой с тупым, будто по ней ударили лопатой, носом, и язвами, проступавшими через жёсткую серую шерсть.
Неизвестно, почему чернобыльским псевдоволкам приглянулся именно этот населённый пункт. Территорию волки охраняли ревностно, и сталкеры, не желая будить лихо, обходили деревню десятой дорогой. Редкие сорвиголовы, заходившие на волчью территорию и таки выбравшиеся живыми, рассказывали, что «чернобыльцы» организовали свои делянки именно возле оврага, и если очень тихо и аккуратненько пошариться по дворам по другому краю деревни, то есть шанс остаться незамеченным. Ник даже успел присмотреть себе дом у дороги: и от облюбованных волками участков далеко, и к лесу в случае чего отступать недолго, да и сам дом выглядел почти полностью сохранившимся. Если уж отдыхать, то с комфортом. Хотя насчёт комфорта точно ещё сказать нельзя, надо изнутри посмотреть…
Солнце - редкий, но такой желанный гость в здешних краях - прорубило себе окно сквозь пелену туч, окрасив действительность в сочные желто-рыжие тона. «А ведь скоро осень, детишки в школу пойдут», - незнамо к чему и с удивлением для самого себя подумал Ник. Заставив себя оторваться от созерцания низко висящего диска, он прошёл дальше вдоль границы леса, дабы сократить путь через поле и сразу выйти на дорогу: колышущаяся на ветру пожухлая высокая трава была, может, и красива, но небезопасна.
На пути он столкнулся с неожиданностью: в кювете, будучи незаметным с возвышенности, покоился автомобиль. Для Зоны, где передвигаются исключительно пешком - нечто невероятное. На колёсах далеко не уедешь: слишком велик риск на полном ходу влететь в аномалию. Да и машину через периметр переправить - та ещё задачка…
Не сумев сдержать любопытство, сталкер подошёл поближе. Пулевые отверстия веером украшали ветровое стекло, тем не менее в салоне, насколько можно было рассмотреть, тел не было. Неплохо бы внутрь залезть, однако авто передними колёсами въехало в какую-то ртутную лужу, и дальше сокращать дистанцию Ник побоялся. Присев, он рефлекторно потянулся к сигаретам, но одёрнул себя. Сейчас бы вытащить палочку, чиркнуть «Зиппой», затянуться, пустить дым… И вот так, покуривая, спокойненько, хорошенько обдумать находку… Поприкидывать, кому и с какой целью могло приспичить покататься на военном «УАЗике», какой злой «гаишник» с автоматом встретился им по пути и куда потом делись тела…
«Эх, если бы не лужа эта поганая…»
Он помотал головой, хлопнул себя по коленям и рывком встал. «Хватит думу думать. Факт, конечно, есть, и его следует взять на заметку, но сейчас другие приоритеты…»
Идти по дороге как-то резко расхотелось, и путник, скрепя сердце, преодолел остаток пути через заросшее поле, не поднимая высоко головы и внимательно смотря по сторонам. Добравшись таким партизанским макаром до заинтересовавшего его двора, он перемахнул через невысокий забор и в два прыжка преодолел расстояние до дома. Двигаясь вдоль стены, дошёл до угла и выглянул на улицу. По дороге, спиной к нему, шаркающей походкой медленно брёл зомби. В том, что прохожий распрощался с рассудком, не было никаких сомнений – в здравом уме и трезвой памяти человек не двигался бы, как сомнамбула, безвольно опустив руки вниз и раскачиваясь из стороны в сторону.
«Т-а-а-а-к, а вот и член экипажа… Или нет? А какие у нас ещё варианты? Самосёл, вернувшийся к родному пепелищу? Бродяга, которому не повезло? Одёжка, по крайней мере, точно не военная… Надо бы поближе подойти…»
Послышавшийся со стороны оврага вой заставил Ника изменить решение. К тому же зомби уже успел скрыться за поворотом, и догонять его, рискуя был замеченным – та ещё инициатива.
«Ну и Анубис с ним. У Анубиса голова как раз волчья… Ну, шакалья, да не суть. Ему, кстати, в каком-то смысле легче, чем мне: уже всё равно…»
«Ему легче, чем мне…»
Помотав головой, путник быстро забежал в дом.
Внутри пахло плесенью и, почему-то, нафталином. Царил полумрак: уцелевшие ставни были прикрыты, и пылинки танцевали в пробивающихся редких лучах солнца. Обойдя комнаты и не найдя ничего представляющего опасность или интерес, Ник обратил внимание на то, за чем, собственно, и зашёл сюда: на люк. Сбегал во двор за лестницей, валяющейся около завалинки.
Стремянка натужно скрипела, грозя вот-вот обрушиться. И не просто так, а с грохотом. К счастью, угрозами дело и ограничилось, и он благополучно забрался наверх.
Согласно доброй народной традиции, помещение оказалось завалено разнообразным хозяйственным хламом. Судя по пыли, лежащей мерным слоем по всему периметру, Ник был первым, кто забрался сюда за долгое время. От её скопления Ник чихнул, споткнулся и чуть не упал на велосипед. Выругавшись вполголоса, он провёл вокруг дозиметром, после чего осмотрелся в поисках чего-либо, что могло бы послужить подобием сигнальной системы. Лучше всего, конечно, шумовой вариант. Окна целы. Разобьёт кто – услышим… Как там дверь входная открывалась? Вовнутрь? Да, внутрь. Подпереть бы её чем-нибудь, да хоть этой доской, чтобы дрябнулась звонко. Визитёр, если повезёт, и сам растеряется, а это лишние несколько секунд форы... Сталкер спустился вниз, приложил доску к двери и ещё раз осмотрел ставни: целы, и двигаются они с таким скрипом, что и в могиле слышно будет. Прихватив на кухне чашку – захотелось поцивильничать и попить не из фляги – он поднялся обратно на чердак. Остался последний, простой и надёжный, как автомат Калашникова, штрих. Единственным подходящим предметом оказался сундук, набитый, правда, не сокровищами, а каким-то старыми тряпками. Он царапал пол, будто цепляясь когтями и не желая сдвигаться с насиженного места, но Ник всё же надвинул его на входной люк. Наполовину – самый оптимальный вариант. Задвинуть ли в случае чего полностью, или сдвинуть и спуститься вниз – по ситуации будем смотреть, хотя лучше бы она, эта ситуация, вообще не возникала. В крайнем случае, можно и с чердака спрыгнуть, благо высота небольшая.
Ник расположился у окна, спиной к стене, так, чтобы быть не заметным снаружи. Примостился не на голый пол, а на поеденное молью одеяло, извлечённое из того же сундука. «Стечкин» со снятым предохранителем и досланным патроном вытащил из кобуры и положил справа от себя. По левую руку лёг рюкзак, который тут же наравне с карманами одежды был подвергнут ревизии.
Дела обстояли, прямо сказать, не ахти. Автомат, случайно побывавший в «Газировке», после незапланированного химического опыта представлял собой бесполезный кусок металла без надежды на восстановление, и потому остался лежать на месте трагедии. Но запасные магазины – три штуки - Ник оставил, и теперь они сиротливо лежали на дощатом полу, с укоризной глядя на неуклюжего хозяина. Показания наручного браслета-дозиметра были неутешительны. «И где так умудрился вляпаться?» Собственную норму чуть ли не в два раза перепрыгнул, а ведь ещё пилить и пилить. «Воды ещё вдоволь», – хоть это хорошо, подумал он, запивая горькие противорадионуклидные таблетки. Сразу двойную дозу. А как это называется? «Печень, держись» называется. Аптечка полупуста, гранат нет, запасных батареек тоже, рация составила компанию автомату – богатая выдалась неделька на приключения. Ник тряхнул в руке пачку сигарет, на слух пытаясь определить, сколько ещё осталось. По всем подсчётам выходило как-то неудовлетворительно, и сталкер, с сожалением вздохнув, решил обойтись без никотина. В глубинах рюкзака лежал завёрнутый в тряпьё от греха подальше улов – под стать неделе, бедненький и непритязательный. Ещё придётся поискать лохов, которые за это побольше заплатят. Конечно, есть вероятность, что ему ещё что-то попадётся, но Ник на это особо не рассчитывал.
И что самое плохое, а по чести говоря, и вовсе поганое – заканчивалась еда.
Развернув засунутую в помятый файл карту, разрисованную понятными одному только ему символами, сталкер попытался прикинуть маршрут. Ближайшее убежище не так уж далеко. С утречка можно добежать и, если повезёт, кого-то там встретить и, если очень повезёт, даже выцыганить немного провианта или хотя бы курева. Да и в путевых листах полезно посмотреть, что делается, а заодно и самому черкнуть, что «Банка» из разряда «задницы обыкновенной» перешла в «задницу полную». Про автокатастрофу он, конечно, писать не станет – смысла нет. Лучше самому пробить по старым каналам…. Но вообще визит в убежище - это лишний крюк, а ведь можно напрямик рвануть к границе, и примерно к завтрашнему полудню уже скидывать жалкие трофеи.
Солнце тем временем ещё не накинуло на себя привычную вуаль облаков, видимо, решив до самого конца порадовать земных обитателей своим редким присутствием. Кренясь к горизонту, небесный диск постепенно менял окрас с желтого на красный, а тень, отбрасываемая вышкой ЛЭП, удлинялась и удлинялась, будто рассчитывала дотянуться до противоположного края горизонта. Со стороны оврага немного потявкали и успокоились.
Путник закрыл глаза. Он проспит ровно шесть часов. Заводить будильник нет нужды – он научился договариваться с организмом в этом вопросе…

Украинская ночь была темна. Настолько, что не видно было пальцев вытянутой руки. Свет фар выхватывал из темноты хвойный лес. Дождь барабанил по лобовому стеклу, отстукивая симфонию плача. В дополнение просилась какая-нибудь лирическая мелодия, но обошлось без звукового сопровождения.
До Зоны совсем недалеко – час ходьбы, и упираешься в ряды колючей проволоки, кое-как натянутой в несколько рядов между столбами. Ночью не патрулируют. В патрулях вообще нет особой нужды: помимо поставленных людьми рамок у Зоны была граница своя, природная: приличных размеров радиоактивные пятна, тут и там натыканные чей-то рукой вокруг владений её аномального величества. Фонящие притом так, что многим сестрицам «изнутри» остаётся только позавидовать. Кое-какие «коридоры», конечно, имели место быть, и они-то служили объектом пристального внимания как военнослужащих, так и романтиков с большой дороги. Хочешь пройти незаметно – ищи «коридорчик» поукромнее.
Но мало знать неизвестный широким слоям общественности проход, надо ещё и правильное время подгадать. Вот, к примеру, как сейчас. Кому охота мокнуть безлунной ночью, зарабатывая простудно-лёгочные заболевания?
Тем не менее, когда из леса на свет фар выбралась фигура в заляпанной грязью одежде и автоматом за плечом, связной ни капли не удивился. Лишь грустно вздохнул – гость обивку сидения попачкает. Жалко.
Скупой обмен приветствиями – и вот уже визитёр, сидя в машине, со скоростью голодного тигра поглощает предложенную владельцем авто провизию, запивая чаем из термоса, умудряясь притом сообщать оперативную обстановку.
- Так что так, - Ник яростно вгрызся и бутерброд и, прожевав, продолжил. - Не простая группа вырисовывается. Символику себе завели, девизы, все дела. Не удивлюсь, если гимн в скором времени набросают…
Связной старательно внимал.
- Но в школьном возрасте, видать, недополучали пиздюлей, - прикончив огурец, Ник откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. - Ведьмаками себя мнят. Замочим в сортире создания Зоны…
- И как – мочат?
- Сами потом мокрые – хоть выжимай. Но трусы у них, отдам должное, таки сухие…
- Проверял?
- Да пошёл ты, - Ник принялся тереть виски, морща лоб. - Сами проверяйте. Обычно психи там надолго не задерживаются, а эти на ногах крепко стоят. Подготовленные… Наши ребята?
- Не все, но пара человек присутствует.
- Да оставьте вы Зону в покое. Не маленькая, сама разберётся.
- Ты, Николаич, это всему прогрессивному человечеству скажи. “С одной стороны нельзя не признать, а с другой нельзя не согласиться”… Не мы одни такие любопытные.
- Слетелись мухи на говно… Башка раскалывается, хоть секи…
- Ты это, - обеспокоился собеседник. – Может, таки сгоняешь, обследуешься?
- Нахер, нахер, к терапевту… В дерьмо какое-то вляпался, видать. Вон часы остановились даже.
- Возьми мои, - засуетился сочувствующий, расстёгивая ремешок.
- Спасибо… И за жратву тоже, кстати.
- Да пожалуйста.
Воцарилось молчание. «Есть, сынок, такая профессия – родину защищать»... И они защищали. По мере сил и возможностей. Неважно, какие там сволочи наверху сидят – их всё равно много, а родина у нас одна.
А ведь Зона – тоже часть родины. Да даже если бы уже не была – соседство диктует интерес. И засылает отчизна казачков в дебри аномальные, и казачки эти вроде бы как все: хабар собирают да налево толкают, животинку стреляют, с мужиками выпивают, а на деле – шифруются, приглядываются и бдят. Где чего увидят иль услышат – на корочку запишут, чтобы потом центру сообщить. А центр им в ответ задания выдаёт, опасные и трудные.
А по поводу мигрени Ник не особо беспокоился. Дело привычное. Стоит вернуться обратно за колючку, тут же как рукой отпустит…

Обычно Нику не нужны ни кофе, ни прочие катализаторы, чтобы мозг заработал после сна. Проснувшись, он тут же готов к дальнейшей работе. Но в это утро он получил энергетик покруче самого крепкого кофе: стрельбу совсем неподалёку. Такой будильник сразу вышвыривает из сна за шкирку, а адреналин, проносясь по сосудам, тут же настраивает на нужный лад.
Сталкер вскочил и посмотрел в окно. Солнце после вчерашнего бенефиса снова взяло длительный отпуск, и в небесах опять царила серость. Стреляли часто, но экономно - короткими очередями. В промежутках между выстрелами слышался яростный, надрывный лай. Хлопнуло особенно громко – в ход пошли гранаты.
Сталкер рванул к поклаже, вытащил из кармана рюкзака оптический прицел и вновь вернулся на позицию. Сначала он ничего не мог уловить среди заросших дворов, но вскоре-таки увидел пару фигур, залёгших на противоположной от деревни стороне оврага. В руках одной из них затарахтел ручной пулемёт, перекрывая хлопки автоматов. Вторая фигура привстала на колено и, прицелившись, запускала одну подствольную гранату за другой.
Направив оптику в противоположную сторону, он заприметил еще нескольких бойцов, постепенно заманивающих волков в плотное кольцо. Ник знал толк в ведении боя и мог не покривив душой сказать, что держались бойцы поистине мастерски. Собаки не имели возможности перебраться через овраг, чьё дно было заблокировано аномалиями, и огневая точка на другой стороне расстреливала их без какого-либо риска, внося панику и сумятицу в ряды стаи. Они с яростью бросались на людей, но последние держались истинными профессионалами, и ни один из «чернобыльцев» так и не подобрался на расстояние прыжка, не успев до этого получить несколько пуль.
«Шо творят, бисовы сыны…»
Сталкер не мог понять, что происходит у него на душе. Ну да, дело благое, как не посмотри: люди мочат мутантов, чтобы мутанты потом не сожрали людей. Всё нормально, всё-по взрослому. Но что-то бунтовало внутри. Почему-то он чувствовал… Неодобрение.
Это самое неодобрение потрясло его больше, чем первый Выброс в своё время. На какое-то время он застыл, не зная, что и думать. Пришлось приложить усилие воли, чтобы загнать мысли в привычную колею. Итак, ситуация изменилась. Что делать дальше? Можно под шумок незаметно уйти в лес. Насколько он знал охотившуюся публику, если его и заметят, в спину стрелять не будут. Помогать им он не собирался: сами знали, во что влезают, пусть и расхлёбывают. Сидеть на месте тоже не хотелось, хотя вариант был, по сути, самый выигрышный, и ему следовало бы поступить именно так: подождать, пока «должники» сделают своё дело, а потом показаться и поклянчить что-нибудь покушать. Уж ему-то не откажут. Да, так и сделаем.
Ник плюхнулся на матрас и закрыл глаза. «Так мы и сделаем. Подождё-ё-ё-ё-м… Там-парапампам-пааам… Твою же мать».
Быстро собрав манатки, он сдвинул с люка сундук и спустился вниз. Когда Ник вышел на улицу, лай уже утих, но кое-где изредка ещё постреливали одиночными.
«Ну что? - Ник посмотрел на поле. - Уходим?»
Уцелевший «чернобылец» взвыл – надрывно, пронзительно, но вой этот почти сразу был оборван гулким хлопком гранаты. Сталкер выматерился про себя, развернулся на каблуках и решительным шагом пошёл к оврагу.
Два «должника», перекуривавшие у калитки, при виде вышедшего из-за угла сталкера рефлекторно схватились за висящие на ремнях автоматы, но, приглядевшись, с вытянутыми лицами опустили оружие.
- А ты здесь откуда?
- Стреляли… - неопределённо махнул Ник рукой с зажатым в ней АПС, и, подойдя поближе, добавил: - Ну вы, блин, даёте…
- Могём, - довольно кивнул «должник».
- Ну-ну. И сколько их тут… было? – одиночка кивнул на лежащие неподалёку трупы собак.
- До жопы. Десятка три с половиной точно.
- А через неделю будет сто пятьдесят?
- Обижаешь. «Долг» хернёй не мается.
Ник покивал:
- Хороший лозунг. На вооружение возьмите. Я пойду Болта проведаю… Да, кстати, сигареткой не угостите?
- Не охренел? И так дымишь.
- Дык ведь последняя, - не моргнув глазом, соврал Ник.
Не обращая внимания на удивлённые взгляды других «должников», сталкер зашёл в ближайший к оврагу двор, где росла куча серых собачьих тел, притаскиваемых победителями. Болт сидел на пне, терпеливо ожидая, пока соклановец перевяжет его правую руку. В здоровой руке он держал рацию.
- И ты здесь? – без особого удивления спросил он, заметив Ника. - По делу или так, мимо проходил?
- Мимо дрых, - устало ответил Ник и махнул рукой в сторону нагромождения трупов, - апофеоз войны зачем устраивайте? Фотографироваться на память будете?
- Слышь, командир, а это вариант! – крикнул подошедший боец, тащащий на горбу чёрную тушу, - мужики, у кого фотик есть?!
- Я те пофоткаю! – осадил Болт. - Сжигать будем. Чтобы, значит, с концами… И мясом никакая тварь чтоб не откормилась.
Боец закинул труп в общую кучу и продекламировал: - Мы на радость всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови, господи, благослови!
- Какие-то они у тебя дохрена интеллигентные, - изрёк Ник, когда знаток классики отошёл, - и радуются, что дети малые. В войнушку играют.
- И побеждают. Раненные, конечно, есть, но «двухсотых» ноль целых ноль десятых - как по мне, так просто долбаное чудо. На прошлой операции двоих потеряли.
- Чудо… Вся Зона – долбаное чудо…
- Скорее, проклятое, - сплюнул под ноги Болт.
Идиллию прервал раздавшийся совсем неподалёку мат вперемешку с лаем, быстро перешедшим в тихий скулёж, который прекратился так резко, будто кто-то нажал на кнопку «Mute». Материться, правда, не прекратили – но перешли на более спокойную тональность. Рация прошипела: “Спокуха, раненых нет”. Борг не спеша встал и, взяв прислонённый к пню автомат, пробормотал:
- Пойдём, что ли, проведаем…
Инцидент произошёл в соседнем дворе, где у сарая с открытой дверью, держа на прицеле вырытую у стены нору, сидели два «должника». Позади покоилась волчица, чей развороченный череп представлял из себя довольно нелицеприятное зрелище.
- Мы тут, - пояснил один из бойцов, когда приблизились Болт с Ником. - Проходили, значит, мимо, а тут эта сука как выпрыгнет… Мы нору-то и не заметили… На меня сиганула, повалила… Ну, думал, капец, да Затвор… - «должник» кивнул на товарища. - Штыком ей прям в лобешник… С меня пиво, короче. Дохренища пива…
Затвор молча кивнул, не отрывая взгляда от темноты норы.
- А ведь в правду сука, - произнёс Ник. - Специально глядел?
- Да пошёл ты!
- Молодняк там её, - вмешался Затвор. - Я слышу.
- Ну так киньте гранату, - раздражённо проворчал Болт.
- В самом сарайчике «Резонатор» притаился.
Ник не знал, имела ли сука представления о свойствах этой аномалии, но мысленно отметил, что решение выкопать нору под ней было на редкость удачным. В непосредственной близости от неё говорить-то громко крайне нежелательно, а уж пальбу устраивать…
- Ну и фигли делать?
- Да что думать, газом надо.
- Все газовые гранаты мы на гнездо уингов потратили, почти сразу после входа, забыл?
- Что поделать, память девичья.
- Глушаков у нас нема…
- А вот это хреново. И вообще непорядок.
- Мы не партизанить шли.
- Что вы как бабы. Ручками достать и все дела.
- Есть пальчики лишние?
Не отдавая себе отчёта, не представляя, почему он это делает, Ник отодвинул переругивающихся «должников» в стороны, подошёл к норе и сунул туда руку. После короткой возни на божий свет один за другим были извлечены за шкирку два щенка. Грязные, маленькие, с чёрной, ещё не такой жесткой, как у взрослых особей, шерстью, ещё не покрытые тут и там уродливыми язвами, с короткими хвостами «кисточкой» и крупными мордами. Щенки, поскуливая, водили мордами из стороны в сторону, пытаясь понять, что же, собственно, происходит.
- О как, - присвистнул Затвор. - Таких малых ещё не встречали.
- А они, это, вообще, уже видят? – спросил давеча чуть было не погибший «должник».
- Да какая разница, - Болт перевесил автомат на плечо и вытащил из кобуры пистолет. - Водоёма рядом нет, так что поступим как со старшими, без скидок на малолетство и в нарушение канонов. Ну-ка, Никыч, давай на ту лавку их клади, от «Резонатора» подальше…
Одиночка держал щенков на вытянутых руках, переводя взгляд с одного на другого. Перехватив их за пазуху, он взял лежащий в сарае мешок, запихал туда щенков – мальки только пискнуть успели – и, не сказав ни слова, закинул мешок за спину и пошёл прочь.
«Должники» где-то с минуту простояли с вытянутыми лицами и открытыми ртами. Болт первым захлопнул варежку, почесал в затылке и вынес командирское решение:
- Да хер с ним. Пусть катится.
- Сколько людей – столько и мнений,- меланхолично произнёс Затвор.
- Мнений?! – вспылил Болт. - Мнений, млять, ему! А давай ещё «Гринпис» организуем! Будем их чистить, мыть, поить, кормить, шёрстку гладить!
- Что же ты его не остановил?
- Что же, - остыл Болт. - Что же… то-то же.
Не найдя слов для ответа, он махнул рукой и произнёс в рацию:
- Так, ребята, заканчиваем уборку и отдыхаем. Через два часа выдвигаемся к «Банке». Там и так не сахар, а в последнее время ещё и акробаты подозрительно часто замелькали, короче, полная задница…
Бойцы отошли, а их командир всё стоял на прежнем месте, глядя в сторону, куда ушёл одиночка.
- Нет, Ник, - покачал головой капитан. - Сломался ты, сломался… Что же Зона, стерва, с людьми делает…

«Это за кордоном человек – царь природы. Тут правила другие. Здесь мы никто и звать нас никак. Всё, что нам остаётся – это, то и дело оглядываясь и аккуратно ступая, короткими перебежками добраться до цели, сиречь, артефакта. Схватить, оглянуться воровато – не увидел ли кто? – и скорей, назад, назад, на выход, к цивилизации, стараясь при этом не угодить в щедро расставленные ловушки и не попасться на глаза какой-либо монстрятине. В случае чего – огрызнуться очередью, убежать, сверкая пятками, забиться куда-нить в укромный уголок и отчаянно молиться, дабы тварь передумала…»
Так говорил Волк, который, будучи кем-то вроде коменданта в деревне Сидоровича, забесплатно проводил ликбезы для начинающих. “А ведь прав был Волчара”, - думал Ник, - “Тысячу раз прав. Сталкер не ищет приключения, он старательно их избегает. Настоящий сталкер!” - мысленно поправил себя Ник. Группа сорвиголов, именующая себя «Долгом» - это отдельная песня, за пару лет успевшая перерасти в целую оперу.
Но вот интересно, что сказал бы Волк, узнав о поступке Ника?
Чем дальше Ник шёл, тем меньше он понимал, что подвигло его на это решение. Нереализованные детские мечты? Да ему никогда собаки-то и не хотелось. «Внезапно проснувшийся гуманизм? Ага, сейчас… Да может, просто бросить их прямо здесь, и пусть разбираются сами?!» Разумный вариант, но стоило одному из детёнышей снова подать голос, как эта мысль стремительно сдавала позиции, чтобы через несколько минут возвратиться.
«Старею… Просто старею. Тут успеешь, здесь год за десять… На пенсию бы уже ушел давно. Раскис. Сломался. Такого в оперативной работе не задействуешь, только консультантом стулья жопой протирать да лекции толкать… Пойдут теперь слухи, а слухи до начальства дойдут… Можно, конечно, поправить положение, загнав кутят учёным… Да пошли они все… Пошёл Борг, пошёл я, пошла эта Зона прямиком… Всю жизнь мне сломала, гадина…»
А была ли она, эта жизнь? Наш герой-то в здешних краях подольше большинства будет, ещё после первой аварии надзор за Зоной в составе органов осуществлял. Да и вторую, когда зона стала Зоной, застал. Чуть ли не полжизни здесь прожил, получается.
Щенки вели себя на удивление спокойно. То ли смирились со своей долей, думая, что человек ведёт их к Сынку – местному кулибину - на заклание, чтобы на зиму сшить себе варежки, то ли до сих пор находились в состоянии шока. А может, просекли ситуацию и решили не злить своего спасителя, кто знает – звери здесь страх какие умные. Может даже, специально чуть тупят, дабы человека в краску от осознания своей неполноценности не вгонять.
Один из кутят снова заворочался и недовольно заворчал.
- Ну, будет тебе, будет, - осадил его Ник. - Не нравится – пешком пойдёшь.
Путник старался идти быстрым шагом, опасаясь, что «ведьмаки» таки передумают и кинутся вдогонку. Вероятность такого поворота была довольно мала, но чем чёрт не шутит. Стрельбы в любом случае никто поднимать, конечно, не станет, но тёрка всё равно вышла бы довольно неприятная.
«Ещё одна машина… Что тут – московская кольцевая, что ли?»
Сельская грунтовка никак не походила на автобан (даже с учётом той самой «русской поправки»), но два относительно “свежих” автомобиля, находящиеся на расстоянии от силы трёх километров друг от друга на одной дороге – это практически час-пик. На сей раз обошлось без дыр в ветровом стекле, но колёсная резина будто спеклась и потекла, а опосля резко остыла – так или иначе, на такой «обувке» машина бы с места не сдвинулась.
Тем не менее, никакой опасности сталкер не ощущал. Сев за водительское место, он вытряхнул щенков на заднее сиденье. Кутята хоть и выглядели крайне возмущёнными столь беспардонным обращением, но попытки к бегству не предприняли. А поднесённую ладонь даже не цапнули, ограничившись тщательным обнюхиванием. Поняв, что убивать их не собираются, волчата расслабились и принялись рвать обивку.
Сталкер достал карту. Маршрут менялся кардинально: теперь предстояло идти не на юг, а забирать на запад, туда, где леса переходят в топи. Выходило до двух дней пути. Но это в одиночку, а ныне он отягощён попутчиками...
Постукивание и запах отвлекли сталкера от рассуждений. Оглянулся – так и есть – один из кутят, не особо заботясь об этике, налил лужу прямо в салоне.
- Ах ты... – Ник потрепал провинившегося за шкирку, в то время как его собрат с интересом принялся обнюхивать ужу на сиденье. Башка виновника моталась из стороны в сторону.
- Ладно, четвероногие, - смилостивился сталкер. - Давайте жрать.
Ник отрезал ножом от батона колбасы два одинаковых куска и кинул каждому по порции. Не прошло и минуты, как от закуски не осталось и следа. Человек же жевал не торопясь, стараясь смаковать безвкусные галеты – строго две штуки. Что такое для взрослого мужика? Да так, баловство. Но запасы неумолимо подходили к концу, и гастроном по пути не предвиделся.
Во время жалкой трапезы сталкер наконец-таки рассмотрел кутят. Недолго думая, он обозвал про себя того, что сидел по правую руку от него – Правшой, а по левую – Левшой. Почему? А захотелось. Правша казался покрупнее, шерсть у него лежала более ровно, кусочек правого уха был оттяпан. Левша же, надувший в салоне, был посветлее окрасом, шерсть у него в некоторых местах свисала клоками, выглядел он потощее, нежели собрат, и… Ник поднял пальцами за подбородок… Так и есть, зенки разного цвета: чёрного и серого.
Правша тем временем залез на спинку кресла и, тявкнув, свалился в багажник. Сталкер, ругаясь, полез через салон, чтобы вытащить непоседу. Последний не упустил шанс тяпнуть.
- Я тебя спасаю, кормлю, и это благодарность, сукин сын? О Зона, дай мне сил не повторить подвиг Герасима…

За следующий день Ник перебрал все ругательства, какие только знал, и под вечер принялся придумывать новые. Особенно запомнился случай, когда попытался закурить на привале, но щенки, почувствовав запах табака, принялись истошно подвывать. Систему ассоциаций «табак – человек - опасность» псевдоволки впитали ещё в утробе и, почувствовав угрозу для себя, таких малых и беззащитных, истерически звали на помощь. Тем более что они сами получили подтверждение: «должники», как помниться, дымили. Пришлось затушить окурок, схватить «пассажиров» и перейти в другое место.
Иногда он отпускал щенков на землю и, отдыхая, наблюдал за ними. Кутята, стоит отметить, улизнуть не пытались – привыкли, видать. Правша вёл себя активнее: отбегал дальше, от души тявка и не оставлял попыток цапнуть. Сталкер, скрепя зубы и сдерживая мат, призывал на помощь всю накопленную за годы службы выдержку, дабы не отфутболить негодяя в первый попавшийся гравиконцентрат.
Левша же, наоборот, вёл себя вяло и вместо того, чтобы бегать на пару с товарищем, норовил прилечь. «Пришибленный какой-то… Даже не скулит… От смерти мамки, чтоль, никак не отойдёт?»

Ник отвлёкся на минуту, приникнув к оптическому прицелу. Убедившись, что в окрестностях никого нет, он с улыбкой, которую при большом желании можно было бы даже назвать «тёплой», посмотрел на щенят. Правша уже успел смотаться к аномалии неподалёку, откуда умудрился вытащить мелкую кость менее удачливого зверька и теперь, косолапя, возвращался донельзя гордый собой, держа хвост пистолетом. Сталкер присел и почесал Правшу за ухом. Тот, вопреки обыкновению, не огрызнулся, а прогнул шею, а потом и вовсе плюхнулся на землю, подставив ещё не заросшее шерстью пузо. Впервые за долгое время Ник не мог сдержать смеха:
- Ха-ха-ха… Ну какой же монстр? Ребёнок он и есть ребёнок. Стоп, погоди… Ты сучка, что ли? Ха, а реально ведь… Ладно, доберёмся, сварганю тебе бантик на голову. Чёрный. Что скажешь?.
Правша куснула за палец, но на этот раз не сильно, можно сказать, играючи.
- Ну, а ты какого мнения, брательник? Или ты тоже сестрица?
Левша не отреагировал. Сталкер поднял щенка за шкирку и оценивающе посмотрел. Как раз в этот момент у Ника заныло в животе. Он нахмурился.
Через несколько минут два шнурка была натянуты на горизонтальную ветку, а Правша закинута во вновь завязанный мешок. Сталкер присел у Левши, погладил щенка по голове, прикрыл ему глаза рукой и вспорол яремную вену острым ножом…

Как только ночь вступила в свои права, тварь вновь явила себя просторам Зоны. Тьма была её средой обитания, и она могла являть свой страшный лик лишь тогда, когда чувствовала ласковые объятия ночи. Дневной свет, рассеивающий и разгоняющий тени, был ей ненавистен. Всем всё видно, все всех видят. Нет места фантазии и воображению. Строго говоря, тварь была достаточно сильна и быстра, чтобы расправиться с любым врагом и в открытом бою. Но она не любила показываться. Мрак бархатом обволакивал её, даруя невиданное могущество. Когда солнце заходило, тварь всходила на свой трон ночной императрицы, дочери Зоны, перед которой в ужасе трепетали все без исключения жители аномальной страны.
Те двуногие, считающие себя разумными чужеземцы, что совершали отчаянные грабительские вылазки, даже не подозревали о её существовании. Тем не менее, знание не прибавило бы ни единого шанса на спасение в случае встречи.
Сегодня она явилась вновь. Не выползла из норы, подвала или какого-либо другого убежища, где другие ночные существа пережидают светлое время суток – она именно явилась, там, где вчера её застал рассвет. Чужеземец не заметил бы её появления. Воплотившись из темноты, тварь с наслаждением потянулась от носа до кисточки длинного хвоста, выпустив притом ненадолго когти. Закончив с моционом, существо вдохнуло прохладный воздух. Один вдох давал ей полное представление о том, что изменилось в империи. Её империи.
Сегодняшняя сводка новостей тварь явно не устроила. Сердито фыркнув, она присела на все четыре мощные лапы, примерилась, после чего, оттолкнувшись от земли, прыгнула. Несмотря на внушительную массу, приземлялась она легко и грациозно. Тварь спешила. Поданные, чувствуя её приближение, падали не землю или забивались в самые укромные углы, лишь бы ненароком не пасть жертвой гнева. Чужеземцам же, славящимся неумением и нежеланием видеть, слышать, чуять и самое главное – понимать, пробегающая мимо тварь казалась лишь дуновением холодного ветра. Блаженны незнающие, ибо если люди осознавали опасность, то едва бы они сумели сомкнуть глаза.
Цель была уже близко. Перемахнув через овраг, существо приземлилось на грунтовую дорогу посреди деревни и внимательно провело вокруг взглядом. То, что волков уже нет в их законной обители, оно почувствовала ещё на подходе. Вопрос – почему?
Она неспешно обошла деревню, то и дело втягивая в себя прохладный ночной воздух, восстанавливая тем самым для себя картину произошедшего. На месте, где пролилась кровь одного из «должников» она задержалась подольше, пару раз вскопнув землю когтистой лапой. Когда она нашла обгорелые остатки стаи, ярость, холодная, как девятый круг ада, наполнила её сердце. Зрачки сузились, лапы непроизвольно выпустили когти.
Вскоре нашёлся и след. И не один, а два. Сначала это открытие привело существо в замешательство. Первый след, жирный, однозначно принадлежал большой группе. Второй, тонкий, но необычайно яркий, оставленный одиночкой, вёл совсем в другую сторону.
Казалось бы, что думать. Выбирают зайца пожирнее. Тварь двинулась было по «большому» следу, но уловила новые нотки в «маленьком». Такие, что заставили её остановиться и вновь принюхаться.

- Я вот только как вспоминаю чего-нибудь приятное, вот у меня настроение сразу улучшается, - довольно проговорил Окорок, вскрывая ножом очередную банку консервов.
- Офигел я уже от твоих воспоминаний, - пробормотал паренёк.
Он набился в компанию к двум опытным ходокам, Окороку и Валенку, и был несказанно рад своей удаче. Мужики они опытные, с хорошей репутаций. Окорок – здоровый, как кабан, добряк, с роскошными гвардейскими усами, среднего возраста. Кровососа, говорят, когда-то голыми руками забил. Валенку же давно пора на пенсию, но смотри ты – на старости лет в Зону подался. И ведь везёт же ему до сих пор.
Нынче остановились они в старой школе. Настаскали в кабинет директора побитой мебели, развели костёр. Валенок, чья вахта была последней, практически тут же закемарил. Окорок, сославшись на выпитый пару часов назад энергетик, засыпать отказался. Вместо этого он решил развлечь неофита, рассказывая ему истории из своей длинной и насыщенной жизни. На шестой байке в душе новичка поселилось жгучее желание нарушить сто пятую статью Уголовного Кодекса.
- Ну, вон Валенок, например, - прочавкал Окорок. - Думаешь, старина в бороду – значит, как сталкёр негоден? Китайцы вон, кстати, лет по семьдесят, и бодрячком. Как и Валенок.
- Офигеть.
- Ну понимаешь, выходят китаёзы поутру из своего селения, становятся на площадь, и делают пасы руками такие…
—Тайдзицюань!
- Ну, вот. Вот и дед так же. Утром увидишь. Всё медицина народная. Я вот, ещё, помню в деревне я когда был, ну как в деревне, на стройке в сельской местности работал, была там одна дура…
- Ты можешь заткнуться, а?! – взорвался новичок. - Просто блин, помолчать?!
- Ну, ну…
- Меня твои истории уже просто достали, я не могу их слушать! Одна история офигительнее другой просто! Про гимнастику, блин, про ночных монстров! Души умерших, блин, по Зоне бродят…
- А ведь реально бродят…
- Ты что несёшь, блин?!
Окорок открыл было рот, чтобы ответить, но тут послышалось оно.
Начинающий сперва даже понял, что это за звук. То, что они слышали, поначалу напомнило скрежет гвоздя по классной доске. Но звук быстро набрал высоту, и новичок вспомнил: мартовские коты под его окном каждый год орали примерно так же. Вот только от их арий не возникало желания упрятаться куда поукромнее.
Это был крик. Звериный крик. Пробирающий до самых костей, холодной рукой сжимающий сердце. Земное животное, казалось, не могло кричать так. Столько боли, тоски и… злобы было в этом звуке. Ор то стихал, то вновь накатывал с новой силой. Сталкеры сидели, не решаясь пошевелиться, парализованные невиданным криком. Валенок, проснувшийся в холодном поту, вцепился в верную двустволку как ребёнок в плюшевого мишку.
Неизвестный крикун взял особо высокую ноту, а потом затих так же внезапно, как и начал. Старик судорожно тряс целофаном, пытаясь выдавить из пачки непослушными пальцами таблетку нитроглицерина.
Через пять минут Окорок таки нарушил молчание:
- А вот про это у меня истории нет...

- Да ешь, ешь, дурилка картонная…
Правша фыркала, отворачивала морду, но есть свежеприготовленный шашлык категорически отказывалась.
- Тебе что, запах, что ли, не нравится? Да наплюй ты на этот запах… Давай я тебе сопатку зажму…
Сталкер попытался одновременно зажать волчонку нос и пропихнуть в рот кусочек мяса. Правша вырывалась и щёлкала маленькими челюстями, пытаясь вместо еды куснуть подающую руку.
- Ай! Да чтоб тебя!
Сталкер в сердцах ударил кулаком по полу. Выпустив таким образом пар, он сник и как-то жалобно произнёс:
- Ну нет у нас других харчей, нет, понимаешь ты? Жри, блин, что дают…
Щенок тихонько зарычал.
- Ну и дура, - в сердцах припечатал Ник.
Они остановились в одном из брошенных грузовых вагонов. Неизвестно, почему три вагона отцепили и оставили посреди путей, не дотащив до полустанка, ровно как непонятно то, что перевозил состав – за долгие годы груз, если он и был, уже успели растащить. Так или иначе, если забраться в один из вагонов, задвинуть дверь и зажечь оставленную каким-то заботливым путником керосинку – ночь можно провести с относительным комфортом. Путевые листы и коробка с карандашами, как водится почти во всех пользующихся популярностью убежищах, лежали около лампы. Ник пролистал. За вычетом бородатых анекдотов, трижды пересказанных баек и чьих-то рисунков – ничего особо ценного. Разве что предупреждение о том, что в окрестностях орудует работающая по беспределу банда. Вернувшись на последнюю страницу, сталкер зачеркнул жалобу на чрезмерное количество псевдоволков в деревне у оврага, приписав “Неактуально”, и, послюнявив карандаш, вывел “Съел псевдоволчонка. Есть можно, но никому не советую”...
Вздохнув, Ник погасил лампу. Если всё пройдёт без происшествий, завтра он уже будет на месте.
Вот только когда в Зоне что-то шло по плану?
На сей раз сны о событиях двухлетней давности его не посещали. Вместо чёткой картинки мелькали лишь размытые образы: какой-то зверь, несущийся в ночи; преданные случайным попутчиком ходоки; старый враг, не ожидающий встречи; Правша, вымахавшая в здоровенную волчицу и рычащая так, что состав трясётся… Голоса…
Сон как рукой сняло. Ник проснулся, но не вскочил, а лишь вытащил из кобуры АПС. Правша, тоже успевшая было задремать, но в отличие от человека – на голодный желудок, действительно негромко и предостерегающе рычала.
- Ти-и-хо… - одними губами прошептал сталкер.
К его изумлению, щенок и в самом деле перестал.
Сталкер прислушался, благо в абсолютной темноте звук обострился. Поначалу было непонятно, что встревожило Правшу, но уже спустя короткое время он услышал приближающиеся шаги.
И кого это приспичило бродить посреди ночи?!
Сквозь металл голоса доносились глухо.
- Оно?
- Ага, - ответил голос постарше. - Вспомнить бы, какой вагон…
- Да какая разница?
- Большая. В одном безопасно, хоть живи, а в двух других всё «Паутиной» покрыто…
- Ого…
- То-то.
Старший, судя по слышимости, прошёлся вдоль остатка состава.
- Шишел, мышел, вышел… Память совсем ни к чёрту… Расскажи хоть, как прошло.
- Типа раньше всё равно было, а сейчас резко стало интересно? – чуть обиженно спросил второй голос.
- Ты, вьюнош, в бутылку-то не лезь. Ночной переход – не время для историй. Ночью уши нужны, чтобы бяку какую вовремя услыхать. А сейчас на месте… Давай, трави.
- Да чего травить… Подкатил в забегаловке придорожной. Специально далече от периметра. “Я бы в сталкеры пошёл, пусть меня научат”. Бутылку им поставил – они и расслабились. Простаки… Парень ты, говорят, хороший, но наивный, такого тут в два счёта обуют, но мы люди приличные… Заметил я, ха, по тому как они пьют!.. Мы, типа, приличные, и возьмём с собой, покажем, что да как. Первый раз с ними прошёлся, неглубоко так, по Свалке, и говорю: мужики, круто, можно ещё с вами? Ну, я пару раз протупил для вида, они и поверили, что я впервые. Перед вторым разом в маршрут посвятили. Я боссу стуканул, и он с пацанами на ночлежку пожаловал, как оговорились. Лохи как просекли, что прут на них с не лучшими намерениями, сунули мне пистолет в руку – на, мол, отстреливайся! Я и стрельнул. Два раза. А дальше сам знаешь.
- Ну, Арти-и-и-ст… - довольно протянул второй. – Цыть! Идёт кто-то!
Ник почувствовал, как по спине бегут неприятные холодные мурашки, а к горлу подбирается ком. Он всеми силами пытался подавить нарастающую панику, но знал – стоит бандитам догадаться, что в теремочке кто-то живёт, то первым делом порог переступит не кошка, а граната.
И вагон станет его могилой.
Решение, решение, срочно придумать решение…
Сквозь звук шагов послышался хриплый голос, показавшийся смутно знакомым:
- Пушку опусти. А то выстрелит ещё.
- Босс?!
- Нет, поручик Ржевский.
- А что вы тут…
- Почувствовал, Гвоздь. Почувствовал, что я вам тут нужен и, оставив остальных, прилетел, так сказать, на крыльях ночи.
Ник мысленно присвистнул. В темпе вальса, ночью, одному… Достойно уважения. Даже восхищения.
- Д-да мы тут, - пробормотал Артист. – Справляемся, типа…
- Справляетесь, - ласково произнёс знакомый хриплый голос. – А костерок потушенный недалёче заметили?
Сталкеру показалось, что он буквально видел, как те двое переглянулись.
- Не углядели, - удовлетворённо заключил «босс». – Правильно, дело не царское…
- Так ночь ведь, - начал было Артист, но был тут же одёрнут Гвоздём.
- Смертушке, мальчик, всё равно. Что ночь, что день. Ты же молодой, видеть должен хорошо. С терпилами хорошо сегодня сработал, молодец. Так что будь добр, не огорчай меня больше… Итак! – «босс» повысил голос. – Если ты или вы, сколько вас там, чуть более наблюдательны, чем мои орлы, то уже услышали нас. Посему просьба: пустите, люди добрые, переночевать!
Мысли в голове Ника теснились роем, вот только лихорадочные попытки найти среди них дельную к успеху не привели. Хвалебная смекалка впервые подвела его.
По стене гулко ударили.
- Спите, что ли? Кто в теремочке живёт, кто в невысоком живёт!
Покрытая холодным потом ладонь только крепче сжала рукоять «Стечкина». Перехватив правую ладонь левой, дабы унять дрожь, Ник направил пистолет туда, где, если ему не изменяла память, находилась дверь. Нарастающий стук сердца в ушах мешал слушать происходящее за дверью.
Трое. Против одного. У него изначально проигрышная позиция и не самое лучше вооружение.
Про Правшу он как-то совсем забыл.
Поглощённый борьбой с паникой, он не сразу сообразил, что голоса снаружи стихли.
- Босс, чё…
- Тссс!
Кутёнок еле слышно всхлипнул и прижался к Нику. Сталкер нащупал щенка и прижал его к груди. И тут его прошиб животный, первобытный страх. Кто-то (что-то?) мягко, почти беззвучно прошёлся по крыше. Что-то очень массивное. Возникло ощущение, что температура в товарняке резко упала. Правша тихонечко заскулила и сжалась в комок.
- Т-твою же м-мать… - заикаясь, произнесли снаружи.
- Не стрелять, - на выдохе, через зубы процедил знакомый хриплый голос. -Не стрелять.
С каждой секундой становилось всё холоднее. Одиночка, боясь пошевелиться, дрожащей рукой запахнул куртку поплотнее, дабы волчонок совсем не околел.
Нечто на крыше переступило с ноги на ногу и, вроде бы, выдохнуло – легонько, едва ощутимо. Вот только от этого дыхания захотелось убежать как можно дальше.
- Уходим, - сказал знакомый, стараясь сохранить твёрдость голоса. - Оно отпускает. Уходим.
Тут же послышались улепётывающие шаги, отклик “Стой! Куды вперёд батьки!”, треск и пронзительный крик, прерванный громким хлопком.
- Идиот… Гвоздь, за мной шаг-в-шаг. До встречи, Ник…
Через пару невыносимо долгих минут нечто спрыгнуло с товарняка, мягко приземлившись на землю. Раздался аккуратный, вкрадчивый стук.
А казалось, ничего больше удивить Ника сегодня уже не могло.
Стук повторился. Еле встав на затёкшие, ставшими ватными ноги, сталкер проковылял в полной темноте до двери. «Стечкин» сунул за пояс – что-то подсказывало, что толку с него всё равно не будет. Погладив вконец окоченевшую Правшу, он закрыл глаза, досчитал до трёх и рванул дверь.
Сперва Ник не увидел ничего. Но чуть поднапрягши глаза, сталкер заметил во тьме какое-то движение. А когда химера открыла глаза, и две жёлтые полоски прорезали ночную тьму, он понял всё.
Тварь, наклоняя голову то на один, то на другой бок, неторопливо рассматривала сталкера. Судя по всему, темнота вовсе не являлась для неё проблемой.
Хмыкнув, монстр провёл лапой во вполне себе человеческом жесте – закрывай, мол – элегантно развернулся и исчез в ночи. В буквальном смысле испарился, будто и не было его.
Сталкер задвинул дверь товарняка, после чего повалился на пол и засмеялся. Смех рвался из него, никак не желая прекращаться. Высвободившийся волчонок вылизывал ему лицо. Ник схватил его и потрепал за холку, после чего зашёлся в новом приступе смеха.

В Зоне нет людей. Кроме учёных и охраняющих их военных, на десятки квадратных километров нет ни одного человека. Официально. Реальная действительность же немного расходится с государственной картиной. Людей в Зоне действительно немного. Но они есть. Большинство пересекает периметр, и, побродив, возвращается назад, на нормальную, не отравленную землю. Меньшинство останавливается уже подольше, квартируя в лагерях. И лишь немногие живут в Зоне постоянно.
К одному из таких поселенцев Ник и направлялся. Надо отдать первому должное – с точки зрения конспирации место жительства он избрал правильное. На болотах, не имея под рукой точной карты с обозначениями и не зная, куда именно надо идти, плутать можно очень долго, и вероятность появления незваных гостей была сведена к минимуму. А желающие заявиться без приглашения порой находились. Хочется же узнать, правдивы ли истории об отшельнике, который с самым жутким монстром общий язык найти может.
И откуда только уверенность берётся у людей, что слухи имеют под собой почву?
Когда Ник, намеренно громко шурша камышами, выбрался из зарослей и предстал перед отшельником, тот не очень и удивился. Виду, по крайней мере, не подал. Он как раз совершил утренний моцион и вышел на крыльцо, зевая и потягиваясь.
Ник улыбнулся и, чуть прихрамывая, прошёл мимо колодца, сарая и маленькой будки с заморской надписью «WC». Хозяин чуть покачал головой и двинулся навстречу гостю, зевая и поплотнее запахивая видавший виды плащ.
Двое мужчин поравнялись и испытывающе посмотрели друг на друга.
- Тебя потрепало, - заключил Доктор.
Сталкер усмехнулся.
- Главное, что меня, а не кого-то другого.
Он расстегнул куртку, явив свету пригревшегося кутёнка. Правша, возмущённая тем, что её вынимают из тепла на прохладу, раскрыла глаза и пристально посмотрела на Доктора.
- Это тебе. А ещё у меня есть вопросы, на которые ты, может быть, сможешь ответить…