Полуденное солнце наполняло душным воздухом город, утопающий в будничной суете. Такой день лучше провести на каком-нибудь загородном пляже или просто на берегу реки. Искупаться, насладиться пейзажем, устроить пикник. Словом, развеять с себя пыль повседневности. Но будни есть будни. Люди идут быстрым шагом, ничего не замечая вокруг себя. Машины с рёвом проносятся по горячему асфальту, останавливаются по сигналу светофора, и вскоре снова продолжают свой торопливый путь.
Все ведь, вроде, бок о бок живём, а ведём себя, будто каждый в своём мирке. И на другие, да что там, некоторым и на свой, наплевать. Вот, к примеру, несётся таксист на старой «девятке». Бывалый. Сколько он уже километров за свою жизнь намотал – не счесть. А стоит только перед ним кому-нибудь на секунду помедлить и на жёлтый не ринуться с места – так он всему кварталу своим клаксоном возвестит, что заждался. А потом, довольный, повернёт, напрочь забыв про «поворотники», и всю дорогу будет жаловаться своим пассажирам, какие водители пошли. Ну и ладно, пусть так. Нас это не касается. Кто где – а мы в теньке, на лавочке. У нас тоже свой мирок.
Стоило только подумать, как на перекрёстке кто-то посигналил, и мирно спавшая на моём плече Дина, потянувшись, с улыбкой произнесла:
– Извини, что так нагло заснула.
– Да брось, солнце!
Она ещё шире улыбнулась и начала поправлять свои длинные волосы. Я всё вглядывался в её заспанное лицо, пытаясь поймать взгляд, но Дина, не замечая этого, продолжала возиться с причёской. Затем, глядя в маленькое зеркальце, сказала:
– Уводи меня скорее отсюда, а то ведь опять усну.
Мы шли не спеша под палящим летним солнцем, а окружающие напротив, всё также куда-то торопились. Когда мы подошли к переходу, загорелся красный, но какой-то невнимательный парнишка двинулся вперёд по «зебре». Спохватившись, он всё-таки благополучно перебежал улицу, а вот двинувшиеся вслед за ним две девушки и мужчина, были на ходу обруганы резко проехавшим им наперерез автомобилистом. В голове у меня мелькнула мысль о стадном инстинкте.
Прогулявшись по набережной и скверу, мы направились в сторону парка аттракционов, где медленно крутилось колесо обозрения.
– Слушай, Дин, а представь, как было бы здорово гулять вместе по пустынным улицам…
– К чему это ты клонишь?
– В Припять хочу, Динка! В Припять! – взбодрился я.
– Эх ты, дурачок. А потом удивляться будешь, когда ребёнок с хвостиком родится.
– Да ну тебя, скажешь тоже.
– Пусть сначала дети появятся. А после – хоть в космос.
– Ага. Дамочка, а вас на центрифуге не стошнит?
Не дождавшись ответа, я схватил девушку на руки и принялся кружиться на месте. Дина смеялась, ругалась и требовала опустить её, а над душным городом всё также висело полуденное солнце, заставляя торопиться и без того вечно спешащих людей.

* * *

Я открыл глаза и уставился сонным взглядом на потолок с посыпавшейся в некоторых местах штукатуркой. «Приснится же…» – подумал я, и повернулся на бок. На тумбе рядом с кроватью стоял будильник. Обычный будильник, какой в школьные годы стоял и в моей комнате. Того и гляди – наполнит старенький домик своим звоном. И я, вдруг представив эту картину, поспешил покинуть помещение, не заметив, что стрелки на циферблате неподвижны.
Пылающий диск солнца ударил по глазам своими лучами. Вредно долго под ним находиться. Я ушёл в дальний угол веранды и, упав в старое кресло, стал наслаждаться теньком и отличным видом на окружающий частный сектор, расположившийся на краю города. Всё те же дома из моего далёкого детства, только пусты и безжизненны. Вот покосившийся столб с повисшими проводами у бабушкиного дома. Высокий забор, за которым жила жутко пугающая всех местных своим грозным лаем собака. Трамвайная линия, на рельсах которой мы с мальчишками оставляли крышки от лимонада, чтобы их расплющил проезжающий вагон. Всё помню, как это ни странно. Каждый момент своего детства. А дальше – пустота. Будто кто-то вырвал кусок воспоминаний из памяти, оставив после себя обрывки глупых снов.
Немного обидно осознавать, что даже самые старые люди поселения, в котором я жил в последнее время, помнят тот день, когда время разделилось на до и после, и что было причиной этого. Но даже они не могут сойтись во мнении. Кто-то говорил о войне, якобы царившей по всему миру и концом которой был взрыв тысяч ядерных бомб. Кто-то говорил совершенно о другой войне - информационной, но тоже закончившейся взрывом. А верующие люди считали, что бог наказал человечество за их греховную жизнь. И ещё множество объяснений, которые только всё больше запутывали меня – человека, однажды заснувшего в одной жизни, а проснувшегося в другой. Но общим во всех мнениях было одно – ярчайшая вспышка света, несущая за собой смерть и уничтожение.
Выжившие нашли меня в городском парке. Они до сих пор называют это чудом. Огромное дерево, под которым я лежал, приняло удар на себя. Я много раз думал, что мои воспоминания остались как раз где-то там, под опалённым стволом безжизненного растения. И ради этого стоило вернуться.

* * *

Солнце уже почти скрылось из виду. Казалось, будто бы оно всеми когтями и зубами пыталось вцепиться за горизонт, но неведомая сила не позволяла нарушить порядок вещей. Я шёл по пустынному городу, словно бедуин, укутавшись в старый платок, который когда-то был белым. В плаще было жарко, но у меня даже не было мысли о том, что бы снять его. Оставшиеся лучи уже совсем не ласкают кожу, как раньше, а медленно прожигают её, заставляя таять, словно воск и покрываться волдырями. В отличие от радиации, которая скрыта от наших глаз, от палящего солнца можно спастись. Тёмные очки, светлая ткань, в крайнем случае – балахон, опять же, светлый. Иначе можно попросту схлопотать тепловой удар. Вечером всё вокруг начинает остывать, но появляется новая опасность, из-за которой выжившим в своё время пришлось перебраться подальше от города – бандиты и мародёры. Первые – сначала убивают, потом воруют. Вторые – воруют, а потом – убивают. Так рассказывали те, кому удалось сбежать или откупиться. Но меня это не останавливало.
Звон за углом прервал мои рассуждения. Словно кто-то рассыпал на асфальт дюжину металлических столовых приборов. Я не успел одуматься, как из-за дома что-то стремительно пронеслось, сбив меня с ног. Вскочив как можно скорее на ноги, я рассматривал своего противника. Темнота, уже нависшая над серыми улицами, скрывала его лицо. Но его быстроте сразу нашлось объяснение. Бродяга был на велосипеде, что по мне, было проявлением одновременно и сообразительности и чудачества.
– Я видела тебя в поселении. Неужели решил податься в мародёры? – Раздался приятный женский голос.
– Нет. Я родился здесь. Воспоминания, – потерянные, подумал я, – меня привели сюда воспоминания.
– Ну допустим, что ты не врёшь. Если хочешь жить, пойдём со мной. Я знаю, где можно заночевать. Только для начала будь добр собрать детали, которые я из-за тебя уронила.
Райдер была родом из пригорода, где жила моя бабушка, и оказалась очень хорошим собеседником. Короткие рыжие волосы, худое, но честное лицо, длинные пальцы, которые не уставали жестикулировать. Она поведала мне легенду, из-за которой и пришла сюда. Так всегда бывает, чем тяжелее времена – тем больше человеку хочется во что-то верить. И она верила всей душой в то, что не все деревья погибли в тот судный день, что стены городских зданий укрыли собой от безжалостного солнца частицу былого мира. И если она найдёт эту частицу – то не упустит шанс вернуть природе былое величие. Найдутся и другие, кто поможет взрастить луга, поля и леса. Она рассказывала об этом с таким трепетом, с блеском в глазах. Удивительно, но я верил ей. Наверное, я впервые после катастрофы кому-то верил. Райдер вселяла в меня надежду, согревая душу, пока языки пламени костра согревали уставшее тело.

* * *

Комната бывшего общежития потихоньку наполнялась душным воздухом. Солнце снова вернулось, что бы обратить на нас свой безжалостный взор. Тепло вчерашней беседы догорало угольком в моей груди. Я осмотрелся вокруг, и моё сердце на секунду замерло. Рядом никого нет. Неужели я не могу отличить сон от реальности? Разум затуманился и в голове, словно мигающая лампочка, стала возникать и пропадать всё одна и та же фраза. Я должен идти. Я должен идти. Я должен идти...
И я шёл вперёд, по направлению к парку, что бы найти то самое дерево, что хранит оставленные мной воспоминания. Меня ничего не заботило больше. Мне было жарко, но я не чувствовал. Жажда раздирала горло, но я не обращал на это внимания. Я только перебирал ногами шаг за шагом и искал глазами заветную арку с надписью «городской парк».
В памяти всплывали схемы улиц города, внешний вид зданий, ориентиры и внезапно в голове возникла мысль, от которой сердце забилось чаще. Вот он, уже за углом гостиницы. Собрав оставшиеся силы, я сделал последний рывок и тут же опешил. Передо мной был сказочно зелёный сад, от которого веяло божественной прохладой. Неужели Райдер была права? Но ведь это был сон! Я окончательно запутался. Мне нужно идти! Но сбросив обувь и ступив на лужайку, я понял, что уже пришёл. Да, мой путь окончен. Я лёг на лужайку, свернувшись, будто ребёнок в утробе матери. Я нашёл, что искал.

* * *

Резкий порыв ветра бросил мне в лицо капли накрапывающего дождя, будто бы пытаясь разбудить. По телу пробежал лёгкий холодок, но я не поспешил накинуть капюшон или спрятаться под кронами парковых деревьев, а напротив, запрокинул голову, принимая в дар небесную воду. Не то что бы я люблю дождь. Скорее, захотелось поверить в очищение от мыслей, уже который день переполняющих голову. Но сколько не падали на лицо холодные капли, ощущение лёгкости так и не наступало. Очередной порыв пронизывающего ветра пробрал, казалось, до самых костей, заставив всё-таки набросить капюшон и засунуть руки в карманы куртки.
Она шла быстрым шагом, стуча каблуками по парковой дорожке. Её длинный красный шарф развевало на ветру. Её взгляд, постоянно устремлённый куда-то вдаль. Всё вроде бы до боли знакомое, но уже не такое, как прежде.
Немного поговорив на отвлечённые темы мы всё старались сделать вид, что ничего между нами никогда не было, что живём всё также своей жизнью, но разговор всё больше заходил в тупик. Чаще стало наступать молчание.
– Надоел уже этот дождь – в очередной раз не выдержал я.
– А ты представь, что дождя больше не будет. Никогда. Что этот – последний. Тогда, может быть, твоё мнение изменится. А теперь извини, мне пора. Скоро автобус.
– Постой, Дин… Что я буду без тебя делать?
– Жить.
И она ушла, торопливо стуча каблуками по асфальту, становясь для меня частью этой безликой толпы, на которую я никогда не хотел быть похожим. И, казалось, будто лишь солнце было свидетелем этого.
Я сел под большим парковым деревом, чтобы скрыться уже от этого надоедливого дождя, и закрыв веки, пытался забыться. Я не видел, но сквозь веки чувствовал, что тучи растворяются в небе, позволяя пролиться на город ярчайшему свету. Под тенью могучего дерева я был один, и мои губы шевелились, повторяя всё одно и тоже слово. Забыться. Забыться. Забыться...

* * *

Я открыл глаза и увидел Райдер. Она лежала рядом и смотрела на меня с блеском в глазах, как прошлым вечером. Вокруг тихо шуршали листья, сбрасывая с себя капельки росы. Это был не сон, и мы держались за руки, лёжа на лужайке в божественном саду. И мы были счастливы, ведь знали, что это наш сад.

26.08.2012 – 29.01.2014

Оригинал: http://www.proza.ru/2014/01/29/1268