Но в считанных километрах от Тулы?» Воздух вокруг загустел, ощущался почти физически, его можно было потрогать. В груди начинался обвал ощущений и чувств, невыразимых никакими понятиями и словами, по край ней мере, он их не знал. Накатывало чувство опасности, мысли исступленно заметались, вырвавшись из узды его воли. Он посмотрел на луну. Она была в каких-то кровавых потеках. Деревья, казалось, двигались в странном, медленном танце. Мысли сплелись в один огненный клубок. Он неотвратимо рос, ему было тесно в голове, мозг закипал. С отчаянием уже было не совладать. Надо было бежать. Но бежать было некуда. Со всех сторон раздавался сухой древесный треск. Сквозь стену леса к нему проламывался огромный табун лошадей. «Откуда здесь лошади?» - высветилось напоследок в меркнущем сознании…

Это не отрывок из фантастического рассказа. Это – фрагмент из воспоминаний командира группы разведчиков аномальных зон Алексея ТАРАБРИНА. Они называют себя сталкерами…

Озадачил нас Тарабрин сразу. Едва переступив порог клуба, заявил, несколько смущаясь:

- Надеюсь, «хвоста» я не привел. Вроде бы все предусмотрел…

Мы переглянулись и выразительно довольно, но интуитивно все же заглянули через его плечо. Там, конечно же, никого не было. «Хвост» отсутствовал. Перехватив наш взгляд, Тарабрин пояснил:

- Эти «хвосты» невидимы. Иногда просто полтергейст, «барабашка» по народному…

Тут мы уже улыбнулись. Улыбки получились вежливо-снисходительными, что вообще-то нас как хозяев не красило. Он не обиделся. Он продолжил. Мол, «барабашка» - это еще ничего. Вот если из зоны с собой «стекляшку» приволочь или, и того хуже, «аризонку», тут уже дело плохо. Он то к нам в клуб прямиком из зоны притопал, правда, «спящей», неподалеку тут, в Подмосковье, имеется. Они, сталкеры, по срочному вызову работали, двух мальчуганов заблудившихся искали. Короче, все нормально.

Становилось не до улыбок. «Алексей, - сказали мы, - есть вопросы…»

«У меня, возможно, найдутся на них ответы», - сказал Алексей.

Так началась наша беседа.

- Значит, что такое «стекляшка», «аризонка»? Это наиболее опасные, трудно излечимые болезни сталкеров, которые они могут вынести из зоны, у схвативших «стекляшку» нарушается синтез кальция, кости становятся хрупкими, ломкими. Я научился ее лечить. «Аризонка» пока лечению не поддается

- Название как-то связано со штатом Аризона в Америке?

- Там есть аномальная зона в районе Аризонского кратера, у заболевших «аризонкой» повышается температура до 39-40 градусов.

- У кого из нас не повышалась температура…

- Скепсис вас не оставляет. Жаль. Видите ли, эту температуру уже не сбить. Никакими средствами, никакими лекарствами. Она начинает держаться постоянно. Но из наших, отечественных, зон, кажется, никто такой болезни не выносил. Зато на Урале частенько встречается «уралочка»… симптомы: тяжелые головные боли, неотвязные галлюцинации.

- У всех ваших болезней ласкательно-лирические названия…

- Это от нашего отношения к зонам.

- Надо понимать, доброго, хотя они, как мы поняли, источают опасность.

- Зона грубиянов не любит. Но зоны бывают разные.

- Есть даже классификация?

- Ну, какой-то одной, официальной, как говорится, нет. Тут большая путаница. Допустим, зоны экологического бедствия и аномальные зоны. Полагаю, ставить их в один ряд неверно. Да, на пространствах, обезображенных человеком, превращенных им в свалки, тоже случаются нередко очень даже дивные явления. Да только тайн, загадок особых там нет. Ясны причины, видны итоги. Или вот аномальные зоны в районах «горячих точек». Вы заметили, что там обязательно случается разгул стихии, ураганы, смерчи, оползни? Землетрясения, наконец. Существует суждение, что неспроста. Наши ненависть, нетерпимость, злоба имеют, скажем так, энергетическое оформление. И эти силовые потоки влияют не только на людей, они разрушительно действуют и на окружающий мир, природу.

- Есть и другое мнение, возможно, замешанное на мистицизме. Природа просто выносит людям свой приговор за их безумства.

- Работать мы предпочитаем в тех зонах, происхождение которых неясно, загадочно, наукой не объяснено, где явления таинственны, непредсказуемы. Но в районах бедствий тоже бываем. Работали в Армении в Спитаке после землетрясения. Плечом к плечу, бок о бок со спасателями-профессионалами нашими? зарубежными удивили их своим умением ориентироваться на местности, в завалах, крепкими нервами. Это подтвердило, что наша методика тренировок внутреннего «штурмана», психики эффективна. Тренируемся в катакомбах. Выезжаем в Крым. В Подмосковье, в известковые катакомбы.

- Сколько же, Алексей, зон на твоем счету? Пройденных, освоенных?

- За 15 лет своей сталкерской жизни я ознакомился со всеми, более или менее известными на территории нашей страны. Открыл своих несколько.

- Много подобных зон у нас?

- Много. На Камчатке. На Карельском перешейке, в районе города Апатиты. В калининских лесах, в лесах вокруг города Мурома – «страшные муромские леса» - не выдумка поэтов. На Кавказе. На Арале. В Сибири. В первую очередь, в районе падения Тунгусского метеорита…

- Алексей, а более конкретные координаты этих зон можешь дать? Многие читатели наверняка заинтересуются твоими рассказами.

- Точные координаты есть. Но, представьте, мы их сейчас дадим. В зоны помчатся искатели острых ощущений. Без надлежащей подготовки, без проводников. А пребывание в зоне – это риск. Из Тунгусской зоны можно выйти с язвой желудка, с онкологическим заболеванием. Нет, такие вопросы надо решать строго индивидуально.

- Ну а если человек, сам того не ведая, случайно оказался в зоне? Как он догадается, поймет, что это именно она?

- Если зона не «спит», настроена агрессивно, то неладное почувствует сразу. Типичные симптомы: головная боль, плывет сознание, сбои в вестибулярном аппарате. Нарушается ориентировка, человек начинает панически метаться в пределах определенного участка. В народе это называется «леший водит». Наступает блокировка слуха. Или, наоборот, слышатся совершенно немыслимые звуки. Блокировка зрения.

На Урале в одной из зон существует так называемый туманный барьер. Перешедший его словно бы теряет связь с окружающим миром. Звуки гаснут, до него не докричаться, он видит на ограниченном расстоянии. Зато те, кто остался перед барьером, его видят и слышат. И еще в зоне на человека накатывает паника. Ломаются приборы…

- Ну и как же выстоять в зоне?

- У нас, у сталкеров, наработаны защитные приемы, существуют свои правила. Например, никогда не поворачиваться к источнику опасности спиной, левым боком – надо оберегать сердце. Не бежать из зоны. Уходить спокойно, не оглядываясь, тем более, через левое плечо.

- И почему надо поступать именно так?

- Точного ответа я не знаю. До всего мы дошли опытным путем. Или по подсказкам русских сказок, былин, преданий, народных поверий. Помните, там героям, чтобы не погибнуть, обже надо не оглядываться, когда они выбираются их какой-нибудь ловушки, устроенной недобрыми силами. Как говорится, сказка – ложь, да в ней – намек, добрым молодцам урок. А панику в зоне ощущаешь физически. Накатывает упругой, плотной волной. Против такой «волны» у нас есть своя защитная поза. Надо лечь на левый бок, коленки поджать к груди – «поза эмбриона», мы ее называем. «Волны» паники мы пропускаем над собой – «обкатка» паникой, на нашем, сталкеров, сленге.

- Алексей, ну и все же есть у тебя неотразимые аргументы, доказывающие, что аномальные зоны существуют, явления, описанные тобой, там случаются? А то ведь скажут, что у тебя просто богатое воображение…

- Вы деликатничаете. Заявят по-иному. Больное воображение. Все аргументы – в зоне. Там момент истины. И мы готовы быть проводниками для сомневающихся.

- А безопасность гарантируете?

- Мы гарантируем сделать все, чтобы ничего непоправимого не случилось. И до последнего времени не случалось. Мы водили в зоны ученых, экстрасенсов, криптозоологов – это те, кто ищет снежного человека, и даже священников.

- Вы люди риска. Насколько мы понимаем, помимо крепкой воли, надежной психики, вам необходимы и определенные физические кондиции.

- Конечно, я занимаюсь рукопашным боем, спелеологией…

А так мы люди обычные. В команде у нас есть рабочие, агрономы, инженеры. В сталкеры они пришли из любопытства. Но для большинства из них увлечение стало призванием.

- И вопрос, который мы не могли не задать. У вас существует какая-то концепция происхождения аномальных зон?

Мы практики. Научных теорий не разрабатываем. Так что своей – нет. Но из существующих нам симпатична, например, такая: аномальные зоны – это своеобразные акупунктурные точки на теле земли, по аналогии с телом человека – точки для иглоукалывания. На эти точки как-бы замыкаются энергетические потоки земли.

- А есть еще довольно занятная теория о существовании параллельных миров, взаимоневосприимчивых, но имеющих общие точки соприкосновения. В этих точках и возникают, время от времени контакты с непредсказуемыми последствиями, по крайней мере, для нас…

- Не менее занятна и такая: мы являемся объектом некоего колоссального космического эксперимента, инициаторы которого невидимы нам.

- От этой теории вообще-то холодит мозг, ведь тогда выходит, наша свобода – не более чем иллюзия.

- Совсем уж не по себе становится, если согласиться еще и с утверждением Одоса Хаксли, что в мозгу нашем стоят своего рода «заглушки», не позволяющие проникать туда информации, которой нам не положено знать, и только если по каким-то причинам «заглушки» не срабатывают, эта информация о незнакомых нам вещах, явлениях прорывается, становится доступной отдельным счастливцам, избранникам судьбы, так сказать... Их мы называем талантами, гениями…

- Гораздо светлее на сей счет у замечательного нашего поэта Николая Гумилева:

…Так век за веком – скоро ли, господь?
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

У талантов, гениев это «шестое» чувство есть, развито, считает поэт.

- Прекрасные строки. А я, знаете, вспомнил сейчас Андрея Тарковского. Его фильм «Сталкер» меня, моих друзей буквально потряс. Не знаю, был ли он сам в аномальной зоне или нет, не ощущения, которые возникают там, переданы до ошеломления точно. Как он это «прочувствовал»? Сам же «Пикник на обочине» Стругацких фильму в этом уступает. Кстати, по их версии, аномальные зоны – дело рук иных цивилизаций. Приземлились, передохнули, наследили…

- Гете в свое время, «прочувствовал» страшное землетрясение в Мессине. Ученые даже не предполагали ничего, а он сказал своему слуге: "Мне открылось. Мессины не станет. Я это вижу…»

- Говорить тут можно бесконечно. Но не утомились ли читатели?

- Мы закончим разговор просьбой. Наслышаны о твоих уроках по выживанию, которые ты проводишь для людей опасных, рискованных профессий…

- Для читателей «Красной звезды», для членов клуба «Мировой парень, для людей военных время у меня, несомненно, найдется. Сам я уже довольно давно ушел из солдатского строя в запас, служил в ПВО, но солдатом остался. Каждый сталкер – всегда солдат.

«Красная звезда» 5 декабря 1992 год

Пишу эти записки почти что через год, но, как ни странно, все прекрасно помню. Да такое вряд ли забывается. Это можно назвать и авантюрой и глупым ребячеством - кому как хочется. Я это называю просто приключением. Нет, не просто приключением, а Приключением с большой буквы.
О нем я вспоминал нечасто, буквально несколько раз. Но случилось так, что вдруг вспомнил снова и подумал: "А может это она, Зона?" и решил обо всем рассказать, дабы предостеречь. От чего? Не знаю... Ну, хотя бы от этого...
Впрочем, все по порядку.
* * *
С самого начала экспедиция обещала быть интересной. Еще бы, как-никак поход в аномальную зону, да под руководством настоящего сталкера (сталкер - профессиональный проводник в А.З.). Такое не каждый день бывает. Поэтому, на первую встречу со сталкером пришло человек десять ( из них остались только двое: Влад и я).
Сталкер красиво и страшно рассказал о своей опасной и таинственной работе. Кстати, и экипирован он был под стать своей профессии: невысокий человек, затянутый в черный "комбез" со стилизованным изображением летучей мыши на груди; на ногах - высокие ботинки типа "хаки", переделанные из кирзовых сапог (кстати, очень красиво, а главное - удобно), на голове - лихо сдвинутый набок черный берет, а в зубах - трубка. Позже я узнал, что зовут его Алексеем, но среди сталкеров он известен как Ветер ( на Кавказе его звали Волк).
Итак, он красиво и с подробностями расписал свою работу, после чего половина присутствовавших решила в зону не идти, а другая половина захотела еще сильнее. Но после того, как оказалось, что за экспедицию придется платить, количество желающих сократилось до двух человек. Им, то бишь нам, было поручено найти еще добровольцев - не может же сталкер вести в зону всего двоих: это невыгодно (увы, здесь присутствовали и меркантильные интересы, но ведь это его работа). Экспедиция была отложена на неопределенный срок.
Добровольцев мы так и не нашли, но, несмотря на это, через некоторое время мне позвонил Ветер и сообщил, что срок пришел (наконец-то), экспедиция назначена на пятницу перед вербным воскресением.
Сборы были недолгими - рюкзак уже не одну неделю стоял в углу, и вот, наконец, и пятница.
Накануне состоялась последняя встреча, где были оговорены все нюансы нашего предприятия, и нам было обещано, что с нами поедут, также, тетя-доктор и дядя-оператор.
Обещал нам это инструктор Школы Володя, который называл себя "толстым" (между прочим, он и вправду был толстым ). Он бил себя пятками в грудь и кричал, что все будет на высшем уровне. В итоге было решено, что в зону едут семь человек: Коля и Андрей - экстрaсенсы из Общества по изучению тайн и загадок Земли, Паша, друг "толстого", с женой Ольгой, и мы с Владом; ведет всех сталкер Алексей. На следующий день, в субботу, должен приехать "толстый" с тетей-доктором и дядей-оператором. Между делом выяснилось, что за экспедицию платить ничего не надо, что весьма радовало и обнадеживало.
Итак, Курский вокзал Москвы, девять часов утра, пятница. У эскалатора свалена груда вещей, одиноко стоит Андрей, Влад еще не пришел, сталкер отсутствует, Коли нет, Паша уже приехал. На машине. Наконец, появляется сталкер с Колей, потом Влад. Выясняется, что Паша поедет только во второй половине дня. С ним остается Андрей, который был уже в зоне и может показать дорогу. Мы сгружаем вещи Паше в машину, рюкзак остается только у меня - по дури своей не подумал, что в нем килограммов двадцать пять. Андрей с Пашей исчезают, оставшиеся четыре авантюриста стараются купить билеты, причем выясняется, что поезд на Тулу ушел минуту назад, следующий - в два часа. В электричке париться неохота, решаем ждать до двух часов.
Поезд не опоздал, в Туле мы были около пяти. От вокзала на трамвае через весь город до конца. Сталкер порадовал: до зоны еще километра три пешкодралом. Им-то троим легко, а у меня за спиной мечта оккупанта. Минут пятнадцать шли по дороге, обменивались шуточками, травили анекдоты. Затем вышли к какому-то водоему, то ли озеру то ли пруду, сталкер вдруг посерьезнел и приказал вытянуться цепочкой. " Начинается предзонник. "- пояснил он. Мы с Владом пошли в середине, Коля шел замыкающим, а сталкер, как и положено ему быть, впереди.
Идем дальше, рюкзак весит уже полтонны, Коля с жалостью смотрит на мою скрюченную фигуру и предлагает помощь. Я гордо отказываюсь, подумав про себя: "Ну, забери же его у меня." Увы, не забрал. Проходим через деревню К., за ней - казармы ОМОНа, пробираемся через какие-то заборы. Слава Богу, заборы кончаются, и перед нами раскинулось поле.
- За полем - зона, - небрежно произносит сталкер. Мы дружно вздрагиваем и начинаем пристально вглядываться в кромку леса, синеющую за полем, надеясь увидеть летающую тарелку или, на худой конец, привидение. Увы, лес как лес, ничего особенного, поле, правда, представляет некоторый интерес: это перепаханное кладбище. Данное обстоятельство делает наше путешествие несколько жутковатым, но мы за этим и шли. Возле вышки ЛЭП останавливаемся, " Привал " - командует сталкер. Я с облегчением избавляюсь от ненавистного рюкзака.
Справа от нас какой-то дачный поселок. М-да, приятное местечко для дач. Коля уходит с канистрой за водой, а сталкер, закурив трубку, задумчиво взглянул на наши настороженные физиономии и усмехнулся: " Веселей смотрите, ребята. Излишняя серьезность погубила не одного человека. Смеяться и рассказывать анекдоты не возбраняется. Запрещается только одно: бояться. Можно интересоваться, но ни в коем случае не бояться."
Информация была усвоена, после чего, в ожидании Николая, было рассказано несколько анекдотов.
Вдруг Ветер насторожился и, вскочив, начал вглядываться в сторону леса. "Черт!" - тихо выругался он. - "Паша приехал. Ну, если Андрей поведет их в зону. Они, ведь, думают, что мы уже там. Мы должны их встречать. Да где же этот Коля?!".
Наконец, появился Коля, и мы дружно поспешили через поле, если это можно так назвать. Мы с трудом выдирали ноги из грязи, причем, из-за проклятого рюкзака я проваливался глубже других.
Мы шли по пашне, которая больше напоминала бранное поле: из земли во всех направлениях торчали кости, человеческие вперемежку со свинячьими (слева от нас была свиноферма, выдававшая себя запахом ). Поле кончилось и последнюю сотню метров мы прошагали по бетонке, упиравшейся прямо в лес.
Андрюша оказался молодцом: в зону не ходил, поняв, что нами там пока не пахнет. Когда мы подошли к машине, Паша возился под капотом. Оказалось, что, подъехав к лесу, он хотел бибикнуть, вызывая сталкера, но клаксон решительно отказывался работать. Безрезультатно провозившись минут десять, Паша закрыл капот и, сказав: " Завтра посмотрю.", начал выгружать вещи.
К слову, на следующий день машина радостно бибикала без Пашиного вмешательства.
Взвалив на себя поклажу, мы пошли в лес.
Метрах в пяти от кромки леса кусты образовывали своеобразную арку, сквозь которую повел нас сталкер, об яснив, что это вход в зону и строго-настрого наказав входить и выходить только здесь. В нескольких метрах от входа группа деревьев образовывала замкнутое пространство, которое Ветер называл локуной. Указав на нее, он приказал ставить там палатки, добавив, что это постоянное место лагеря. Разбив палатки, мы развели костер и сели поближе к огню. На душе было неспокойно, и, хотя Ветер не разрешил бояться, где-то внутри что-то слегка холодело, а в мозгу тлела искорка первобытного страха. Тут еще подошел Коля, бродивший вокруг лагеря как привидение, и сообщил, что только что за лагерем видел странное животное с кошачьим хвостом и длинными заячьими ушами. Было еще не темно, и мы дружно пошли смотреть следы таинственного кошкозайца, как я его (может это и нескромно) окрестил. Название всем понравилось и прижилось.
Следы зверя напоминали обычные заячьи, но были неправдоподобно глубокими, как если бы тут прошел не заяц, а бегемот. Следы глубоко отпечатались в твердом лесном грунте, что наводило на мысль об огромной массе этого кошкозайца.
Дружно поохав и поахав над первым сюрпризом зоны, мы вернулись к костру, где скромно поужинали чаем, после чего последовало предложение прогуляться в зону. Ничего себе прогулочки.
А тут еще Андрей, ну совсем не вовремя, почувствовал чье-то присутствие (экстрасенс, как-никак). Никого мы не увидели, но, зато, подойдя куда указывал Андрей, обнаружили чьи то следы. Вот тебе и раз, никто не ходит, а следы остаются.
Короче, состояние - хуже некуда, вокруг всякие кошкозайцы, сущности шастают, следы, понимаешь, оставляют...
Но в зону, все-таки, пошли.
Вышли через вход ( пардон за каламбур ) и пошли куда-то в сторону. Пока шли с фонарями, все было нормально, но когда снова вошли в лес, и поступила команда: "Коли плафон", та искорка, которая тлела где-то в мозгу, вдруг перебралась куда-то вниз и разгорелась в костер, который неприятно холодил внутренности.
Сказать по правде, было дико страшно, но, памятуя о наставлениях сталкера, старались говорить себе: " Ах, как интересно! ", в то время как душа кричала: " О, Господи, как же страшно! "
Наслушавшись и начитавшись всякого об аномальных зонах, нам представлялось, что в лесу нас встретят духи, лешие и всякая тому подобная нежить. Тут нам пришлось разочароваться: никаких сущностей мы не видели. Про блуждав в кромешной тьме минут сорок, мы вернулись в лагерь и, после того, как сталкер обменялся своими наблюдениями с Андреем, который оставался в лагере, отправились спать, стараясь осмыслить свои первые впечатления от зоны.
Зона зоной, а кушать тоже хочется. Посему, сначала завтрак, а уж после - работать.
Андрей, Паша, Влад и Коля идут в зону, Ветер, Ольга и я остаемся в лагере. Меня послали за водой. Вернувшись подсел к костру, прислушиваясь к тихой беседе Ольги со сталкером.
Я сижу на бревне перед костром, за спиной у меня палатка, слева сидят Ветер с Ольгой.
- Что-то молочка хочется, - вдруг говорит Ольга. Они с Пашей привезли трехлитровую банку кипяченого (!) молока. Протягиваю руку назад, банка стоит за пологом палатки, достаю ее и подношу к глазам. Чертовщина какая-то. Похоже, кипяченое молоко превратилось в простоквашу: внизу прозрачная сыворотка, наверху белая простокваша.
- Протухло молоко-то, - говорю.
- Не может быть !- удивляется Ольга.
- А ты взболтай, - советует сталкер.
Взбалтываю, наливаю в подставленную кружку. Молоко стало густым как сметана, льется медленно. Протягиваю кружку Ольге. Она пьет и удивляется.
- Или у меня вкусовые глюки, или оно нормальное.
- Действительно, нормальное, - констатирует Ветер, в свою очередь отведав молочка. Протягивает кружку мне, я осторожно пробую. Обычное молоко. Нет, не обычное, оно и гуще обычного и вкус немного отличается, но вкусно.
Минут через десять возвращаются ходоки в зону. Они надеялись, что их будет встречать тетя-доктор, а дядя-оператор заснимет их триумфальное возвращение. Но, увы, ни тети, ни дяди, ни, даже, "толстого". Вместо этого их ждет сгущеное без сахара кипяченое молоко, приготовленное методом внесения в зону. Все по-очереди пробуют, удивляются, а Паша, сидя на бревне рядом с женой, задумчиво изрекает: - Это же какой бизнес тут можно делать: привозишь молоко, а увозишь сгущенку.
Откушав молочка, возвращенцы докладывают о своих находках: след босой ноги человека ( это в середине апреля ) и куча всяких мелочей, как-то: интересное дерево, воронки с водой, локуны и т.п.
Часа через полтора пошли в зону и мы.
С нами пошли Влад и Паша. Коля с Андреем остались в лагере.
Днем в зоне не так страшно как ночью, да и мы уже немного освоились и способны что-то замечать. Находим то самое интересное дерево: нижняя часть ствола очень похожа на человеческий череп. В нескольких метрах от дерева - две воронки. Одна сухая, другая заполнена водой. Почему так? Грунт, ведь, рыхлый, вода не должна стоять, да и сами воронки откуда взялись? С войны? Почему бы и нет? А вдруг нет?..
Попадается какой-то завал из веток явно естественного происхождения, однако...
Выходим на "язык" - место слияния двух ручьев. Все отдыхают, а Паше не сидится. Спускается вниз к ручью, слышу: зовет. Иду к нему. Вот это находка: Ясно выраженный отчетливый след босой человеческой(?) ноги. Что интересно: пятка узкая, а носок широкий, т.е. нога принадлежит человеку(?), всю жизнь проходившему босиком. Размер, приблизительно, тридцать пятый, но след почему-то всего один, хотя полоса грязи достаточно широка. Делаем круг, возвращаемся в лагерь.
Андрей собирается идти гипсовать след, найденный утром. Размер следа 45-47 (вот это лапа!), черты, характерные для следа в ручье, присущи и ему. Это уже не случайность. Снимаю весь процесс, и возвращаемся обратно в лагерь.
Часа в четыре пошел дождь, и сразу после него начало расти напряжение. Выражалось это по-разному, но смысл был один: на всех нас оказывалось сильнейшее психологическое давление. Сталкер и сенсы ощущали его своим седьмым чувством, Ольга без причины начала ворчать на мужа, а Влад абсолютно из-за пустяка затеял драку со мной. Резко возросшее психическое напряжение как бы заставило людей раскрыть свое истинное я, было невозможно более держать на себе маску, и все, кто впервые столкнулся с такого рода воздействием, мгновенно "раскрылись", т.е. показали себя такими, какие они есть на самом деле.
В ночь на Вербное воскресение мы последний раз вышли работать в зону. Влад с нами не пошел: возросшее напряжение достаточно сильно тряхнуло его. Диагноз: депрессия и страх.
Этот выход оказался самым долгим и наиболее насыщеным: тут и кошкозайцы бегали и, сущности чувствовались, и летающие огоньки появлялись. Судите сами, | фото 13, 14, 15 | я снимал абсолютно пустое место ( где снимать указывал Андрей), что это за шары я не знаю.
Последняя ночь пролетела быстро, и наутро мы были готовы ехать домой. На прощание зона преподнесла последний сюрприз: метрах в пяти от палатки за кустами Андрей обнаружил два следа, округлой формы глубиной около пяти сантиметров. На стенке ямки следа шли четыре глубокие борозды, свидетельствовавшие о длине когтей таинственного ночного гостя. Но что интереснее всего, так это то, что ребята легли спать около пяти утра и никого не заметили возле лагеря.
Последний день выдался пасмурный, но перед самым от ездом на несколько минут выглянуло солнце. " Зона с нами попрощалась, можно ехать." - сказал сталкер и в последний раз провел нас под аркой из кустов
* * *
К чему я все это написал? Сам не знаю. Лишь помню слова сталкера: "Никогда не вспоминайте зону, но если она вдруг вспомнится, не гоните ее. "И она вспомнилась, причем в минуту, когда о ней меньше всего думал. И вдруг подумалось: " А не она ли виновата в... ", впрочем, это уже личное.
Зона меня изменила. Эти три дня в чужом мире сместили что-то в строго отлаженном механизме моей жизни. Я изменился, не желая этого.
И я заклинаю вас, кого бы то ни было: не ходите в зону, ни ради славы, ни ради денег, ни ради приключений. Не ходите, если не хотите потерять себя.
Вот, собственно, и все, что я хотел рассказать о трех днях, проведенных в Тульской аномальной зоне.
25 февраля 1993 г. Москва